|
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВВЕДЕНИЕ
ОХРАНА ИСКУССТВЕННОГО ГЕНОФОНДА и ПОЛИТИКА
«...Чем тратить время в
бесплодных мечтаниях у телевизора, просыпайтесь, и с утра пораньше на
пробежку вместе с ризеншнауцером, бультерьером
или дворнягой (?). У вас обоих есть шансы попасть на международную
собачью выставку.» (из статьи Розы Цветковой
«Собаке – победа, а вам – заграничный тур», газета «iностранец» 1 марта 1995г.)
«Господа, я не понимаю
– почему не сыграл козырной туз?» – «Расклад,
поручик, расклад...» (про поручика Ржевского)
Человек много говорит и пишет об экологии и охране Природы, многочисленные
армии «зеленых» чудиков отчаянно борются – за что?.. или м.б. –
против кого-то? Почему-то искусственное чудо собственноручного
творчества не удостаивается такого внимания и затрат. Да и то в
лучшем случае о нем вспоминают как о «национальном достоянии», чтобы
придумать еще какие-то запреты против неуемной творческой
изобретательности «рядовых членов» или собрать незаработанные поборы
за вывоз «непомерной ценности», которая мгновенно перелицовывается в
мусор по сравнению с родословными FCI – в зависимости от сиюминутной
политической потребности. В общем, каждый независимо от окраски тянет
на себя и нам неизвестно, чтобы вопрос об охране ИГФ ставился так,
чему посвящен практически весь наш курс – обеспечению
воспроизводительной охраны распыленного в личном владении породного
генофонда через обеспечение важнейшей, буквально БИОЛОГИЧЕСКОЙ
составляющей Прав Человека – права на самовыражение, самоутверждение
личности через селекционное творчество. В нашей мутной стране трудно
быть понятым, находя нарушение Прав Человека в действиях руководителя
клуба, убеждающего владельца увести своего кобеля с выставки до
начала сравнительных рингов, и потом уже в клубе убеждающего
заводчика вязать с собственным кобелем. Но насколько
же легко одними уговорами или неадекватными советами по лечению
оскопить генетическое разнообразие породы! К сожалению, современный
заводчик должен быть очень грамотным, прежде достаточно было быть
настырным. Поскольку действительно наш курс посвящен фактически одной
теме, здесь приведем в конспективной форме несколько тезисов. 1.
Собаководство представляет собой дважды исторически-культурный
памятник: сам породный генофонд и игровой механизм его конкурентного
воспроизводства. 2. В охране естественного
генофонда уместны запреты, для искусственного – необходимы
исключительно поощрительные меры. 3. В отличие от охраны
привычного национального достояния – например, памятников архитектуры
– племенной ремонт ИГФ сопряжен с расходами (творческим напряжением)
того же порядка, как и его создание. Поэтому воспроизводство ИГФ,
особенно «непродуктивных» животных, не может расцениваться как
коммерческая деятельность – заводчику трудно рассчитывать на
племенной успех и беспорочную известность, будучи финансово зависимым
от продажи щенков. 4. Предметом охраны должно служить «биоразнообразие», или внутрипородное
(внутривидовое) генетическое наследуемое эстетическое разнообразие, а
не просто абстрактный список пород. 5. Невосполнимый вред ИГФ
наносят: болезни, особенно вирусные и вызванные недостаточным уходом;
неадекватное воспитание; амбициозное (неграмотное) разведение,
особенно гибридизация производителей
географически отдаленного происхождения, и вообще гибридизация с
затоплением генофонда (отсутствие структуры воспроизводства, панмиксия). Ошибки разведения особенно опасны для
генофонда и аморальны для их авторов – во-первых, они тиражируются
размножением, и во-вторых дефектная
генетическая конституция (гибридная или инбредированная
на гибридов без выбраковки) вызывает к существованию шумящий разум и
как следствие – приговаривает к жизни ущербный интеллект, страдающий
или/и садистический. Почти тот же эффект приносит нежелание заводчика
выбраковывать ущербных щенков. Т.е. «разведением» можно принести в
массе больше страданий, чем садистическим убийством!
Отечественный генофонд
пережил много – и физический голод, и борьбу людей вокруг собак и
против них даже с помощью «новейших данных науки». Наиболее мощный
удар по генофонду, с резким снижением разнообразия сначала людей и
затем собак, нанесло взвинчивание расходов на выставочную игру –
здесь просто констатируется факт, без уместного тона с призывами к
оргвыводам. Бессмысленно. Вообще содержание породных собак всегда и
везде считалось уделом людей богатых, но у людей, исполненных чем-то
однобоким, достаточно редко присутствует адекватная мотивация.
Типично русская порода «Большой пудель» – эндемичная
форма для России и любимая здесь – поддерживалась людьми всякими и
разными, несмотря на малочисленность клуба БП МГОЛС разнообразие было
более чем репрезентативным. Высокопородная,
с прекрасным происхождением сука могла комфортно чувствовать себя в
семье откровенно бедной, неполной, с больным от рождения ребенком. Но
если Пуделя из дома выгоняли – его человек уходил вместе с ним.
Тогда, когда абсолютное преимущество дворняжек лишь отчасти
компенсировалось печально знаменитой душегубкой на ул. Юннатов,
трудно даже понять этих людей в их стремлении к наследуемой чистой
красоте – трудно за глаза, пока не увидишь свежесть взгляда
человека-калеки при описании щенков в доме заводчика! Кто-то успел
оставить «свои крови» эндемичного типа или
со скрытым разнообразием отечественных окрасов в родословных (оба
варианта конфликтны с типом пуделя согласно упрощенной «моде» FCI), с
большим трудом поняв для себя – на происходящее можно влиять, не
испрашивая на то чьего-либо разрешения. К сожалению
время возможностей длилось коротко и удержались на виду единицы, да и
то в основном не с теми кровями, которые побеждали прежде.
Большинство тихо и незаметно сошли с арены воспроизводства генофонда
еще до «перестройки» вместе со своими невосполнимыми генеалогическими
направлениями в поголовье: владельцы Большого пуделя заметно
выделяются в среде собаководов – спорщиков и борцов за свои права
среди них почти нет. Потом нас поразили абрикосовые большие пудели,
распространившиеся под красочные интриги в поголовье, и было немного
завоза – с не меньшими интригами, но к
сожалению не столь театральными. Но если уж импортировать пуделя –
рентабельней мелкого, да и на выставку большую собаку везти дорого.
Споры о разнообразии окрасов перекрыли импортные красные пудели, один
из которых был обещан, но не показан, еще на «1-м Всесоюзном
пудель-шоу». Конечно же, оправившись от угара и исключительно для
преподавания – честь и хвала братьям нашим малым – «сообразили», как
можно было синтезировать группу красного окраса на отечественном
материале. Однако: во-первых, отечественных красных пуделей FCI
однозначно бы не принял во внимание – с немецкими приходится
считаться; и во-вторых, в эту страну
импортируют не собаку и ее красоту, а бумажку и ее происхождение, в
смысле – родословную. В результате отечественный Большой пудель –
семит среди породистых собак: сколько его было в нищенской древности,
столько и остается в престижной российской новизне, массовость и цены
растут мимо породы... Вряд ли как порода он исчезнет, но именно
поучительная история Большого пуделя, рассказанная здесь за неимением
доказательных фактов лишь частично (см. ниже
о русском шнуровом пуделе), не позволяет видеть противоречия в
словосочетании: «английская порода кошек русская голубая».
Пусть хоть английская – да живет и радует, в
т.ч. и в России. А вот шнурового пуделя теперь можно встретить лишь
как экзотику на рингах крупных зарубежных выставок, и если он
вернется на свою неласковую родину – то лишь завершив вековой виток
по планете.
Т.о. историей породы
большого пуделя – всего одной породы собак! – можно исчерпывающе
иллюстрировать буквально все особенности России.
Казалось бы, борьба
человека за свое «Я», стремление к самоутверждению с яркой или
необычной собакой, должны способствовать охранному воспроизводству
наследуемого разнообразия искусственного генофонда. В странах бывшего
Британского содружества примерно так оно и есть – головная
кинологическая организация страны выполняет не более чем
регистрирующие функции. В кинологических державах с претензиями на
мировое господство ситуация скорее обратная, политика вокруг собак
возникла практически сразу после превращения в прошлом веке
собаководства из занятия одиночек в социальный институт,
возникновения выставок и клубов как явления самоорганизации на
социальном уровне (кооперативные эффекты психики) и появления
«родословных книг». Это в свою очередь привлекло в собаководство
людей с политическими амбициями, и развивалось бы оно семимильными
шагами, если бы ему не достались во властители
лишь объедки с пиршества истории ХХ века. В
настоящее время «сила» любой кинологической организации от дворового
«Всероссийского центра» до «всемирной» FCI (и то, и др. – не более
чем циркаческий трюк с красочной афишей «100львов100» и тремя
облезшими безразличными к собственной судьбе львами на грязной арене)
основана на синергизме конформности –
каждый из нас готов на все, лишь бы «признали», от безумных плат за
съемки для программы Николая Дроздова «Мир животных» до обмена
родословной на таковую РКФ или FCI. Поэтому выглядит естественным
стремление перезаписаться в тот клуб, где
хоть на одну собаку больше, тем более – кто страшнее грозит или
больше обещает. Обещают, что на выставки РКФ не будут записывать с
родословными не-РКФ (вариант: только с
родословными, выданными позже 1.1.94). После прохождения слухов о
«запрете» или «прекращении лицензирования» кинологических организаций
собаководы ломая ноги бегут к искусственному
объединению, столь же искусственно обедняющему разнообразие
генофонда.
Противоположная
тенденция в наших условиях усугубляет положение – когда головная
организация «вдруг» лицензирует выставки или экспертов контрастного
уровня: посмотрите в списке лицензированных экспертов фамилии всепородных и вспомните, как они выглядят в ринге
вашей породы, которая вам хорошо известна. В применении к
собаководству и на примере МГОЛС полная эволюция со всеми фазами
отношений в человеческой компании блестяще описана Евгением
Розенбергом (журнал «Друг», 1*90) – не просто полная эволюция, но
завершение цикла со всеми характеристиками катастрофического
перехода: «только родословные МГОЛС», и «экспромты» иностранных
экспертов «числом поболее, ценою подешевле». Один раз в жизни это интересно и даже
необходимо. Один раз, когда еще не знаешь, что все уже было на более
страшном уровне: в 1910 году сборник «Вехи» предупреждал против
революции – куда уж тут наш «слабый голос»... Последующее известно, и
блестящий язык или великолепная репутация не гарантируют от любых
действий, если они оправданы политической потребностью. Потому что
политика везде – от ринга до актирования помета, и чем ярче твоя
собака или ты сам в роли например эксперта,
тем гуще вокруг тебя луч тени всевозможных человеческих фобий.
Выдержи: если ты человек – ты Творец, и твоя собака зависит от твоей
независимости, как от бога. Другого гаранта охраны искусственного
генофонда – кроме сохранения обычного человеческого достоинства –
просто нет. М.б. это трудно, сохранять человеческое достоинство в условиях
«жизни», пережить которые невозможно с достоинством и так,
чтобы об этом легко
было рассказать без вранья. Ни корней
прошлого, ни почвы под ногами, ни «мудрого царя-батюшки» (хоть в лице
одного мужа) невозможно здесь и сейчас. Кто-то способен добровольно
уйти из такой «жизни», к которой мы все здесь приговорены. Однако:
ушло безвозвратно время хамства как
побеждающей личной стратегии и увлечение «этикой» или
«порядочностью», с единственной целью хоть себя одного чувствовать
пусть нищим, но Человеком в безумном мире. Теперь выигрышная личная
стратегия – вежливое превосходство: пусть все, что ты делаешь, будет
красиво, и умей столь же красиво рассказать о свершившемся,
не ориентируясь на власть убогих. Разумеется, это просто некрасиво и
одновременно – демонстрация слабости, если верховный вождь собак
страны (вообще неважно чего – собак, кошек, ментов
или мышей), в каталоге крупнейшей выставки той же страны на первых же
страницах выносит обструкцию своему первому и единственному, как
верной любви с молодости, личному конкуренту. Бога, на которого
уповать, нет; Творец – это ты сам; выше тебя – не власть, но просто
более успешный и менее ответственный человек со всеми своими
слабостями, которых он даже не в состоянии стесняться... Итак,
вперед, без тени сомнения в истинности нашей сказки. Потому что вранья просто не существует в природе разведения –
есть только красота выставки человеческих страстей и собачьих цветов
или ущербность, которая – скажем, плохо видит. Стоит научиться
отличать одно от другого.
Впрочем,
«стоит научиться отличать одно от другого» (в английской молитве –
пережить то, что я не могу изменить, изменить то, что могу, и
отличить одно от другого) – английский менталитет нам не указ, здесь
это ПРИДЕТСЯ делать: нас спрашивают, зачем приводите список мелких
клубов, исчезающих вместе с «престижными родословными» после продажи
щенков? – вся политика мелка, от дворового «международного
кинологического центра» до придворного образования, добровольно вместе с
породным собаководством, ассоциирующегося физически с той
государственной «демократией», которая не
спрашивая народа о масле или собаках, тратит нас на оргазмирующее убийство – теперь вот в Чечне, как
в незабываемом прошлом – Абхазии, Чехословакии, Венгрии, Прибалтике и
т.д., и т.п...
Мы, авторы этого
учебника кинологии, всего лишь безработные генетики, у которых есть
время подумать и поэтому точно знаем, насколько не может любой
гражданин России отвечать ни за демократию вообще, ни за демократию по российски, в т.ч. в
богатом скрытыми резервами российском же собаководстве. И не надо
думать, что фонтаны эмоций, глубокий смысл, полномутныя
интрига, выраженные в сильных словах – как-то слишком уж для
собаководства. Мне собаководство досталось в наследство от мне подобных и я точно знаю – таких много. Действительно,
многие из нас вошли в жизнь или вернулись в нее через собаководство.
И лишь некоторые очень немногие (!) используют пребывание в этой
среде, самих собак и власть над ними – положение на виду
человеческого внимания – как презерватив, подсобное средство для
решения интимно-личных проблем нарушенной генетической конституции. К
сожалению, этим правда не нужна и скорее мешает, а большинство
таких как я склонны молчать, как им кажется для собственного
спокойствия, или заполняют временное пространство словами, которые
могут быть проще услышаны (см. также «Послесловие к курсу»): «Будь
проще и к тебе потянутся» – я ненавижу эти слова даже еще более, чем «Талант всегда пробьется». Все это не более
чем уловки, зацепки в разговоре в пользу некомпетентности против
источника жажды жизни каждого, движущего развитие цивилизации всех.
Для кого-то животворным источником жажды жизни станет искусство, для
кого-то – литература, спорт или воспитание детей – неважно что. ВАЖНО
ТОЛЬКО, ЧТОБЫ ЭТОТ ИСТОЧНИК БЫЛ НАЙДЕН. Этой мыслью, адресованной не
всем, но каждому, мы и замкнем тему охраны искусственного генофонда.
Лично мне повезло – мой источник есть размышления об эволюции,
спасшие меня от людей и вернувшие к ним. Результат вы держите в
руках, и поверьте – он не единственный.
Для
кого-то собаководство – способ убить в себе память о безумных
двуногих, для другого наоборот, занятие собаками есть последняя
надежда вернуться в мир людей. Те и другие вместе – как бы горячо они ни
отрицали друг друга – в большинстве, и совсем немного таких, кто
«влияет значение», используя собаководство, точнее внимание к себе
людей с собаками, для собственных утилитарных нужд, без любви и
эмоций для рекламы самого себя и собственного положения, вещая с
экрана: «Да, по сравнению с прошлым разом у нас все лучше и
организованней» – скромно умалчивая, насколько от раза к разу все
скуднее ринги, дороже плата (именно дороже с учетом инфляции) и
скучнее вся процедура в виду безжалостного выбрасывания из игры
конкурентов. Российское собаководство напоминает сталинский Советский
Союз – руководителям все легче не объяснять, куда деваются люди, но
скрывать потери все труднее.
Почему меньшинство
навязывает свои правила игры, точнее собственное право их менять в
процессе «своей игры», большинству? Точнее – почему народ резко
глупее суммы людей? И еще точнее по
конкретному примеру – то, что хотя бы по разу произнес каждый из нас,
двоих авторов этой книги на лекциях, существенно сильнее текста. Но
говорить было настолько легко и упоительно просто, насколько
же упоительно самоотверженно трудно писалось то, что вы держите в
руках. Но в конечном счете все, что делают
люди, вытекает в основе из заводской деятельности – поймет тот, кто
вкусил успеха на поприще творчества в его наиболее естественном
выражении. Заводская деятельность подобна карточной игре: одному
везет вечер, другому – всю ночь до рассвета, есть везунчики на всю
жизнь, но кому-то лучше заняться другим делом. По счастью, игра людей
с собаками предоставляет много ролей и не все еще изобретены, слишком
недавно она сложилась как целое. Если вы лично смотрите
многочисленные передачи о собаках с таким чувством, как можно в 60
лет облизываться на конкурс красоты (в нашей молодости их не было),
но ваша собака при том еще далеко не вышла в тираж
и пользуется популярностью, поймите – всегда можно найти свое место в
игре, как бы ни казалось, что «все схвачено». По крайней мере – можно
ответить так, чтобы не остаться со своим мнением в безвестности. Хотя
именно такой цели мы со своей книгой не ставили...
Одна из наших целей –
создать у слушателя иллюзию присутствия на арене Весны Жизни в
Природе. Буйство агрессивной красоты (не клыков и когтей, а повадки и
жеста, окраски и линии!) борется за внимание, за оценку в наивысшем
выражении эстетического удовлетворяющего восхищения, за счастье
участия в Празднике продолжения жизни. Затраченные безумные усилия в
форме рассеянной в тепло энергии перетекают
в конечном счете в информацию жизни, бесконечность продолжения
поколений в генетическом понимании. Сказка жизни повторяется и
повторяется, возрождаясь как бы из ничего под согревающими лучами
Солнца. Но можно ли рассказать о ней долгими
зимними вечерами? – да, человеческая память в словах расскажет о том,
насколько все бывает различно: в недалеком и надежно забытом прошлом
единственности идеала его роль пополнила «похожая на волка, потому
что ближе к природе» чрезвычайно искусственная и относительно молодая
порода Немецкой овчарки в ее неповторимом эндемическом выражении, с
которым собаководы боролись и теперь трудно представить,
какой она могла бы быть. Наша человеческая игра вокруг породности в
собаководстве – также конкурентная игра красок, только в
оптимизированном и более откровенном виде. Чтобы не портить самим,
как люди часто делают, чтобы сделать из игры биотехнологию –
научиться с некоторой вероятностью достигать декларированную цель,
надо хоть как-то формализовать буйство красочных чувств и для начала
уже неплохо взять на вооружение два принципа системности: советского
математика Хинчина о том, что начиная с
некоторого уровня сложности системы ее поведение
описывается вне связи описанием поведения ее элементов; и английского
логика, автора опередившей молекулярную генетику идеи конечного
автомата, о том, что система интеллектуальна, если ее поведение
по-человечески неразумно.
Продолжение >>
|
