Способность
собак
ориентироваться
Для
собаки,
которая
привыкла
передвигаться
на
ограниченной
территории
свободно или
даже на
поводке,
нахождение
пути домой из
любой точки
данного
участка не
представит никаких
трудностей.
Размер
территории,
хорошо
известной
данной
собаке,
зависит от того,
на какое
расстояние
от дома она
обычно удаляется.
Но можно
слышать
утверждения
о том, будто
у собаки
имеется
почти
феноменальная
способность
ориентироваться,
позволяющая
ей находить
дом
сравнительно
быстро даже
при
значительном
удалении и в
местности, на
которой она
никогда
ранее не
бывала. Я попытался
создать для
самого себя
представление
о том, в
какой мере
рассказы о
дальнем
ориентировании
действительно
содержат какие-то
доказательства
способности
собаки добираться
до дома из
незнакомого
места. Позволю
себе сразу
же сделать
одно
критическое
замечание:
при охоте с
облавой на
незнакомой
местности
многие
собаки
теряют ориентировку
и пропадают.
Весьма
редки
случаи, когда
собаке,
отбившейся
от хозяина,
удавалось
бы найти
дорогу
домой на
совершенно
незнакомой
местности.
Некоторые
заблудившиеся
собаки
способны
самостоятельно
находить достаточное
количество
пищи,
позволяющее
им выжить, а
упитанные
собаки при
наличии воды
могут неделями
обходиться
и без пищи.
По-моему, собака
в
незнакомом
районе
находит
дорогу домой
либо
совершенно
случайно,
либо потому,
что раньше
во время
охоты или
других поездок
она имела
возможность
запомнить,
что дом
находится в
определенной
стороне от
данного
охотничьего
угодья или
другого
какого-то
места. Если
собака,
имеющая
такой опыт, оказывается
в
незнакомом
окружении,
она, вероятнее
всего,
устремляется
в том
направлении,
где
расположен
ее дом
относительно
ранее
известного
участка.
Немалую
роль при этом
сыграет
удача. Но
если дом
находится в
какой-то
другой
стороне, ее
усилия
оказываются
безрезультатными.
По-видимому,
за десятки, а
в некоторых
случаях и за
сотни
километров
от дома
собака способна
обнаружить
какие-то
характерные
для «родных
краев»
запахи.
Однако они
не дадут ей
точного
представления
об удалении
от дома или
сведений о
верном
направлении.
Вместе с тем,
получив
обонятельную
информацию,
собака
может,
например,
начать
действовать
в
соответствии
с реакцией
поиска, пока
не найдет
наконец
место, которое
ей известно,
и уже оттуда
без труда сможет
добежать до
дома. Можно
предположить,
что собака,
самостоятельно
покинувшая
дом, всегда в
состоянии
найти
обратную
дорогу из
того места,
куда она
направилась
добровольно,
при условии,
что не была
возбуждена
сильным
охотничьим
инстинктом.
В этом случае
запахи
местности
имеют
первостепенное
значение, а
дороги и
тропинки, по
которым она
любит
бродить,
отходят на
задний план.
Весенняя
и летняя
территория
волка, где самец
охотится за
добычей и
где долгое
время находится
волчица с
выводком,
как правило,
велика из-за
небольшой
численности
животных,
которых
промышляет
хищник. В
различных частях
своей
обширной
территории
волк может
без труда и
очень
быстро
находить
дорогу
домой,
причем он
ищет не
кратчайший,
а скорее всего
самый
удобный
путь к
логову.
Территория,
на которой
собака
быстро
находит
дорогу
домой,
основываясь
не только на
знании местности,
может,
конечно
(если речь
идет о крупной
и
внимательной
особи),
равняться
площади,
занятой
волком, если
у собаки
имеется
дурная
наклонность
бродить по
лесу в нарушение
требований
Закона об
охоте.
Как
собака
определяет
направление,
находясь на
незнакомой
местности,
кое-что
можно понять,
опять-таки
воспользовавшись
примером
поведения
волка. В те
сезоны,
когда волки
не обзаводятся
семьей, они
ведут
стайный
образ жизни.
Стаи
передвигаются
на очень
большие расстояния,
например
преследуя
крупную
дичь.
Волки-одиночки,
время от
времени
встречающиеся
на территории
Финляндии,
иногда
пересекают
чуть не всю
территорию
страны с
востока на
запад. Так
называемые
«местные»
волки в пограничных с СССР
районах в
большинстве
случаев
способны возвращаться
назад, для
чего им
приходится опять
преодолевать
значительные
расстояния.
Передвигаясь
по таким
огромным
территориям,
волк
наверняка
пользуется
солнцем и
луной в
качестве
компаса.
Можно предположить,
что такая же
способность
передвигаться
в
незнакомой
местности в
одном
направлении
развита и у
собаки, хотя
породные
различия
при этом
весьма
велики. Вряд
ли
«благородная»
дворцовая
собачка будет
отличаться
такой же
способностью,
как находящиеся
почти в
постоянном
движении
борзая или
овчарка с их
тонким
чутьем.
Разумеется, как
исходные
принципы
отбора, так и
современная
селекция,
все еще
определяющая
специфику
пород,
оказали
влияние на
способность
собак к
ориентированию.
Но ведь и
пекинес, и представители
других
пород, самым
разительным
образом
отличающиеся
от исходной
формы
собаки,
способны —
после того
как их отвезли
на
несколько
километров
от дома — без
труда
возвращаться
обратно,
причем их
обратный
путь не
обязательно
будет точно
соответствовать
дороге, по
которой их
увозили. Все
собаки,
по-видимому,
довольно
хорошо
сохранили
способность
находить
дорогу к
дому из близкого
окружения.
Размер
территории,
известной
собаке,
зависит от
ее образа
жизни и при
нормальном
выгуливании
составляет
не менее
нескольких
квадратных
километров.
Ориентирование
на более
обширных
площадях
помимо
направления
движения
солнца может
отчасти
основываться
на запахах,
доносящихся
издалека.
Ветры,
дующие с
озер и рек, с
морского
побережья,
со стороны
промышленных
предприятии
и т. д.,
приносят с
собой
специфические
запахи,
которые
собака
знала еще до
дому. В сочетании
с
ориентированием
по солнцу
или луне эти
запахи
позволяют
ей гораздо
быстрее найти
свой дом в
незнакомой
местности,
чем это мог
бы сделать
человек в
подобных же
условиях.
Таким
образом, не
следует
полагать,
что какие-то
особые
чувства и
свойства
кроме
обоняния,
памяти и
способности
ориентироваться
по солнцу и
луне
позволяют собаке
быстро
возвращаться
домой из
незнакомой
местности.
Каждая
городская
собака уже
после
нескольких выгуливаний
знает, по
каким
улицам ей
надо идти,
чтобы через
лабиринт
кварталов
кратчайшим
путем
добраться
домой. Она
быстро
создает для
себя
своеобразную
«карту
памяти»
территории,
по которой
обычно
передвигается.
Эта «карта»
основывается
на данных
всех чувств
собаки, но
прежде всего
на обонянии
и зрении. Из
каждой
точки знакомого
ей участка
собака
способна
идти напрямик,
чтобы
добраться
куда угодно
наиболее
удобным
способом.
Фактор
удобства пути
особенно
важен для
сук. В случае
сильного дождя
собака
выбирает
кратчайшую
дорогу. В хорошую
же погоду
она,
наоборот,
часто склоняет
хозяина к
дальнему
пути, не
удаляясь, однако,
за пределы
обычных
мест
выгуливания.
Едва
удалившись
со своими
таксами
метров на 20
от
какого-нибудь
перекрестка,
я могу определить,
чего они
хотят: то ли
пойти на ту улицу,
через
которую
проходит
кратчайший
путь домой,
то ли
продолжать
прогулку.
Часто случается,
что одна
тянет домой,
а другая с удовольствием
прошлась бы
еще несколько
кварталов.
Они
принимают
решения
независимо
друг от
друга и
непременно
на развилке
или на
перекрестке.
По
существу,
уже выходя
из дома,
собака принимает
решение, что
будет
возвращаться
кратчайшим
путем. В
плохую
погоду обе
мои собаки
следуют за
мной на улицу
крайне
неохотно и на каждому
углу,
выражая
пассивное
сопротивление,
пытаются
заставить
меня
повернуть в
сторону
дома. Но
умение идти
напрямик не
является решающим
признаком
высокой
интеллектуальной
организации.
При
сравнительно
примитивном
строении мозга
мелкие
грызуны,
например
крысы и мыши,
после
знакомства
с
экспериментальным
лабиринтом
способны
выбирать
кратчайший
путь. Однако
между
ориентированием
в лабиринте
и выбором
пути в
естественной
обстановке
имеется
весьма
существенная
разница. В
лабиринте
животное
может
помнить
расстояния
и точки
поворотов,
руководствуясь
затраченной
мышечной
энергией,
числом
поворотов и
т. п.; в
природе же
выбор
направления
основывается
главным
образом на
ощущениях и
связанных с
ними
воспоминаниях.
Это
выражается и
в том, что
собака
довольно
часто
останавливается
и
отвлекается
на что-то,
прежде чем
продолжить
путь домой,
причем
дорогой, по
которой она
сначала
вовсе не
намеревалась
идти.
Оказавшись
в
незнакомой
местности,
собака
стремится
выйти на
дороги или
тропки. Волк
в подобной
ситуации
избегает
этого, и
прежде
всего
потому, что
пути
сообщения
он связывает
со своим
врагом —
человеком:
ведь на дороге
чаще всего
ощущается
запах
человека или,
сопровождающих
его
атрибутов.
Как можно
предположить,
стремление
собаки
выйти на дороги
отчасти
объясняется
привычкой
человека
выгуливать
там своих
любимцев.
Немаловажно
и то, что по
дорогам и
тропинкам
просто
легко
передвигаться.
Насколько
мне известно,
экспериментальных
данных,
подтверждающих,
что собака
держится
дороги из-за
врожденных
особенностей,
нет.
По-видимому,
влияет уже
то
обстоятельство,
что
заблудившаяся
собака чаще
всего
встречает
человека
именно на
дорогах и на
окраинах
населенных
пунктов,
поэтому и
хозяина она ищет
прежде
всего в
таких
местах. Из-за
стремления
передвигаться
вдоль дорог
животное
вынуждено
пробегать
порой
огромные
расстояния
по шоссе. Таким
образом
оно может
случайно
найти
дорогу
домой.
В те
времена,
когда в
Финляндии
курсировали
маленькие
пароходики
между
городами и прибрежными
островами,
нередко
можно было
видеть, как
какая-нибудь
собака,
покинув городскую
квартиру,
садилась на
судно и высаживалась
там, где у
хозяев была
летняя дача.
Она
наверняка
точно знала
место и
время отправления
парохода.
Запахи
острова
собака
помнила
превосходно,
и, если ее
оставляли в
городе,
когда семья
уезжала на
дачу, она самостоятельно
отправлялась
вслед. Загородная
местность
очень
привлекательна
для
большинства
собак. В
конце
прошлого
столетия
никто не
требовал от
собак
дисциплины
и они, к
своей
радости,
свободно
разгуливали
повсюду.
Бывало,
собаки сами
садились на
поезд, чтобы
добраться
до
знакомого
охотничьего
угодья. В
наши дни
разнообразие
и количество
транспортных
средств так
велико, что подобные
путешествия
для них
почти неосуществимы.
Собака —
во всяком
случае, без
солидного
опыта — не в
состоянии
отыскать
дверь своей
квартиры в
многоэтажном
доме (исключения
составляют
первый и
второй
этажи). Скорее
всего
животное
заучивает, в
какой точке
дома находится
квартира, но
не сразу
запоминает,
на каком
этаже она
располагается.
Ее не
отпугивают
даже
незнакомые
запахи из дверного
проема
чужой
квартиры, и
она готова
зайти в
любую
квартиру,
расположенную
аналогично
хозяйской.
Лично я
нахожу в
этом такое
объяснение:
собака
обычно не
спускается
по лестнице
и не
поднимается
одна, а следует
за
человеком и
потому не
обращает
особого
внимания на
лестничные
клетки.
Другая причина
кроется в
том, что в
естественном
окружении
собаки
крайне
редко
случается,
чтобы
какая-то
фигура или
одинаковые
предметы
повторялись
несколько
раз кряду
или накладывались
друг на
друга. То
что собака
обычно
видит лишь
одну из
потенциально
существующих
конфигураций,
еще более
затрудняет
для нее
выбор
нужного объекта.
Кобелям
таксы в
отличие от
других моих
собак
разрешается
иногда без
поводка пробегать
от входной
двери многоэтажного
дома, где мы
живем, до
дверей нашей,
квартиры на
четвертом
этаже. Они
довольно
скоро
научились
пробегать
без остановки
и колебаний
до нужного
этажа. Все
другие мои
собаки в
подобной
ситуации
оказывались
на чужом
этаже, перед
чужой
дверью, расположенной
аналогично
нашей, и
только когда
мы
проходили
дальше, они,
несколько
изумленные,
следовали
за нами до
следующего
этажа, где
повторялась
та же
картина.
Если
имеется
несколько
однотипных
зданий,
расположенных
рядом,
собака
одним только
визуальным путем
с трудом
определит, в
каком доме
ее квартира.
Перед
подъездами
домов в
районе массовой
застройки
она может
плутать
довольно
долго и
остановится
совсем не
там, где надо.
Но, выучив
самостоятельно
местоположение
подъезда,
собака
никогда не
совершит подобной
ошибки, так
как к зрению
подключается
и обоняние.
Собака,
которую
постоянно
водят на
поводке,
ошибается
довольно
часто. Сопровождаемая
человеком,
она
временами
как бы
отключает
механизм
ориентации,
уделяя
много
внимания
другим
собакам,
мечению участка
и изучению
оставленных
меток.
В
заключение
можно
сказать, что
собака очень
быстро
запоминает
свой
участок, а
при необходимости
и большую
территорию.
В знакомых
местах она
тоже скоро
научается
использовать
обходные и
кратчайшие
пути, а также
выгодные
маршруты
(подходящие
точки на
местности,
тропы и
дороги). Если
у собаки нет
ярко
выраженного
сторожевого
инстинкта,
то она время
от времени
посещает
любые точки
своей
территории,
особенно в
ожидании
чего-то
интересного.
При
необходимости
она
расширяет
свою территорию
до очень
значительных
масштабов. Это
случается
при
появлении
суки в
состоянии
течки либо
под
влиянием
охотничьих
инстинктов.
Но собака
или стая
собак не
защищает
весь свой
участок — во
всяком
случае, с использованием
силы — от
других
особей или
стаи. Для
волка и
собаки своя
территория
— это
прежде
всего
охотничье
угодье, в
котором лишь
небольшая
часть
защищается
самым энергичным
образом.
Побуждаемая
сильным охотничьим
инстинктом
собака
особенно во
время
облавы
может
очутиться
за
пределами знакомой
территории.
Сильное
возбуждение
и стремление
добыть дичь
заставляют
ее
сбиваться с пути
чаще, чем это
случается
при
спокойном передвижении
по
местности.
Нет
бесспорных
доказательств
тому, что
после очень
долгого
пути собаки
способны
сразу
направиться
домой.
Однако
острое
чутье и
хорошая
память помогают
им
двигаться в
правильном
направлении
даже в тех
случаях,
когда
человек, не
оснащенный
техническими
средствами,
не способен
ориентироваться
хотя бы в
общих чертах.
Настроения
собаки
Помимо
состояний,
связанных с
определенными
инстинктами
и вызываемых
их
проявлением,
у собаки
наблюдаются
настроения,
непосредственно
не
связанные с инстинктами.
Примером
может
служить
страх из-за
так
называемых
«угрызений
совести». Он
очень
напоминает
настоящий
страх с его
реакцией
бегства и
выражением
покорности.
Вместе с тем
настроения
собаки,
которые по
аналогии с
человеком
вполне
можно
назвать
ревностью,
разочарованием,
печалью,
радостью и любовью, —
во многих
отношениях
явления иного
порядка. Тот,
кто хорошо
знает свою
собаку,
быстро
замечает,
насколько у
нее развит
мир чувств —
разумеется,
в
определенном
смысле. Не
вызывает
сомнений,
что у
подобных
настроений
та же основа,
что у
человека в
аналогичных
ситуациях, и
их
последствия
сходны с человеческими.
Ревность
и зависть —
обычные
чувства
собак. Это
замечал
каждый, кому
приходилось
иметь
одновременно
несколько
собак,
особенно
если дело
касалось не
очень
коммуникабельной
породы. Но
собака может
проявлять
подобные
чувства и к
человеку.
Обе мои суки
таксы
ежедневно
демонстрировали
яркие
примеры
зависти и
ревности. То
они ревновали
друг друга,
то их
чувства
столь же сильно
обращались
на человека.
Если кто-нибудь
из членов
нашей семьи
как-то
выделял одну
из собак,
предоставляя
ей
какие-либо
преимущества,
другая
непременно
обижалась (особенно
бурно
реагировала
младшая
такса) и
долго
проявляла
неприязнь к
«провинившемуся».
Наиболее
ярко это
выражала
такса-дочь
ко мне, когда
я брал на
дальнюю
прогулку
только мать.
По
возвращении
она едва
вообще
приветствовала
меня, а к
матери
проявляла настоящую
злобу — в той
мере, в какой
она вообще
решалась на
злобу к
более
сильной
особи.
Правда, по
отношению к
матери дочь
в течение
нескольких
минут
сменяла
«гнев на милость»,
но ко мне не
проявляла
дружелюбия
часами: не
реагировала
на подзыв,
почти не виляла
хвостом и
даже
отказывалась
от любимых
блюд,
которые я ей
предлагал.
Такое настроение
разочарования
могло
продолжаться
вплоть до
следующего
дня. Но потом
такса вдруг
словно
забывала
обо всем и
опять становилась
дружелюбной
и веселой,
как будто ничего
не
случилось, —
дурное
настроение
проходило,
не бросив и
тени на наши
отношения.
Я немало
размышлял
над тем,
какую роль
может
играть
чувство
разочарования,
обиды или ревности
в жизни
животных,
живущих
вольно. Вероятно,
бесспорно
одно: такие
настроения,
проявляются
у волка не
менее
сильно, чем у
собаки. Как
мне кажется,
в принципе
такие состояния
могут
зарождаться
в период
взросления
щенков. Одно
из
напрашивающихся
объяснений
заключается
в следующем:
особь, которая
по какой-то
причине
«разочаровывается»
в другой
особи,
становится
от нее
независимой.
Оказавшись
во власти
«разочарования»,
молодые
волки могут
бросить
стаю или
освободиться
от
зависимости
по
отношению к
матери и
получить
свободу,
чтобы вести
жизнь, характерную
для
взрослой
особи.
Собака
нередко испытывает
печаль.
Исчезновение
друга — будь
то человек
или другая
собака — из
жизненного
круга
животного
вызывает
реакцию поиска.
В таком
состоянии
собака
временами начинает
выть. Вой —
призывный
клич, вызванный
чувством
одиночества.
Но
отличительным
признаком
печали
является
продолжительное
уныние.
Такое
состояние
может
длиться
несколько
дней, неделю,
а то и более
продолжительный
срок.
Опечаленная
собака
малоподвижна,
она лежит на
своем ложе и
почти не
притрагивается
к пище.
Сведения о
том, как
собака воспринимает
смерть
близкого
человека,
противоречивы
и
свидетельствуют
о значительном
индивидуальном
разнообразии.
Некоторые
животные
настолько
«горюют»,
что их дальнейшее
содержание
становится
обременительным.
Другие же
скорее
больше
реагируют
на
подавленное
настроение
окружающих
людей, чем на
потерю
члена семьи.
Реакция
одной
собаки на
смерть
другой также
неоднозначна.
Часто
смерти
предшествует
болезнь, во
время
которой
больная
собака как
бы выпадает
из жизни
подруги.
Тогда реакция
не бывает
бурной.
Кроме того,
больная
собака
подчас
вызывает у здоровой
явно
отрицательное
отношение.
Создается впечатление,
что
специфический
запах от умирающей
собаки
отталкивает
соплеменниц;
те обходят
больную и не
обнюхивают
ее, даже если
она
подходит к
ним совсем
близко. Я не раз
наблюдал
подобную
картину и у
своих, и у
чужих собак.
Если собаки
начинают
явно игнорировать
больную
подругу, это
значит, что дни
ее сочтены.
Погибшие
новорожденные
щенки
вызывают у матери
некоторое
беспокойство.
Она может их
облизнуть,
даже
повизжать,
но вскоре
уносит
прочь.
Жившая у
меня сука добермана
зарыла
мертвого
щенка и больше
потом не
посещала
это место и
не защищала
его. Если у
собаки
отнять всех
щенков в
раннем
возрасте,
она
несколько
дней будет
очень беспокойной,
разыскивая
их повсюду. В
естественной
среде
потеря
приплода
случается,
когда
малыши
самостоятельно
покидают логово.
Некоторые
волчицы
совершенно
не реагируют
на отнятие
волчат, но
есть такие, которые
приходят в
ярость
только из-за
того, что до
них
дотронулись.
Для
собак
обычно не
характерно
длительное
чувство
любви,
сохраняющееся
вне природы
полового
возбуждения
суки. Но,
познакомившись
с сукой,
находящейся
в состоянии
течки,
кобель
часто
несколько
дней
испытывает
«любовный
порыв»; по мере
того как
возбуждение
у суки
проходит, чувство
кобеля
угасает.
Находясь в
любовной
горячке,
кобель
проявляет
необычайно
сильное желание
двигаться.
Он то и дело
просится на
улицу, чтобы
приблизиться
к жилищу
своей избранницы,
теряет
аппетит. В
таком
состоянии
он больше
обычного
склонен к
агрессивности.
Злоба
иногда
вымещается
и на
человеке.
Некоторые
суки в
разгар
течки
демонстрируют
подобное
поведение,
однако
активность
кобелей
обычно
гораздо
выше.
Такие
проявления
любовного
чувства и
полового
влечения
наблюдаются,
хотя и в
несколько
иной форме, у
очень
многих
млекопитающих;
благодаря им
повышается
вероятность
встречи
самца и самки.
Возможно,
из-за
сильного
соперничества
самцов за
благосклонность
самки эти чувства
способствуют
улучшению
полового отбора.
Собаки,
чьи
взаимоотношения
не отмечены
половым влечением,
могут
относиться
друг к другу
по-разному.
Мы уже
останавливались
на чувстве злобы
и
проявлениях
гегемонизма
и
покорности.
Но собаки
могут быть и
просто
хорошими
друзьями.
Большинство
из них имеют
по
нескольку
друзей: одна
— подруга по
охоте, другая
— по играм,
кого-то
просто
приветствуют,
а кого-то
избегают.
Некоторые
собаки
быстро обзаводятся
такими
знакомствами,
разными по
степени
выражения
симпатии;
для других
обретение
друзей —
результат
длительного
и трудного
привыкания.
Но у
большинства
собак есть
свои враги.
Недружелюбные
отношения отмечены
печатью
злобы или
страха. Чаще
всего
продолжительная
злоба
вызвана тем,
что
обозленную
собаку, пока
она была
щенком, не
научили
правильному
обращению с
другими
собаками. Но
иногда в
основе
этого
чувства лежит
скорее
характер
особи, чем
воспитание.
Собака
и человек
Способность
собак
понимать
настроение
человека
Собака,
живущая у
хорошего
хозяина,
тратит много
времени на
наблюдения
за
хлопотами человека.
Постоянно
находясь в
окружении членов
семьи, она
скоро
обучается
реагировать
на слова,
интонации,
поступки,
движения
своих
хозяев.
Постепенно
— по этим и
по менее
заметным
знакам — она
приучается
заранее
определять,
когда кто-либо
из членов
семьи
совершит
что-то, на ее
взгляд,
интересное.
Ассоциации
могут возникать
и в связи с
такими
тонкими
деталями человеческого
поведения,
которые
сами мы не
особо
замечаем и
которые с
трудом
поддаются
описанию.
Имеются
доказательства,
что собака
способна
реагировать
на ту активность
человеческого
мозга,
которую
человек еще
не осознал,
но которая
уже как-то
сказывается
на его
движениях и
направленности
будущих
действий.
Мой
скотч-терьер
продемонстрировал
однажды
блестящий
образец
такого поведения:
он сумел в
определенной
ситуации
предугадать,
что я буду
делать
минуту спустя,
хотя сам я не
представлял,
как будут
развиваться
события. А
было это так.
Скотч-терьер
находился
со мной в
длительной
поездке на моторной
лодке по
прибрежным
островам,
где я
проводил
учет птиц.
Пес
спокойно
спал на теплом
кожухе
мотора,
который мне
предстояло
завести.
Шипящий
звук
цилиндра
раздражал
или пугал
моего
четвероногого
друга, поэтому
он всегда
принимался
громко
лаять, стоило
мне начать
заводить
мотор, и
пытался даже
укусить
ручку. Так
повторялось
всякий раз,
когда мы
отправлялись
на острова.
После несколько
высадок пес
выучил
следующее: мое
возвращение
к лодке
после
подсчета
птичьих
гнезд
означает,
что мотор
снова начнет
издавать
неприятные
звуки.
Поэтому он
стал
«облаивать
ситуацию
загодя», как
только мы
направлялись
к лодке.
Наблюдательность
у него была
поразительная.
Заметив
тотчас, что я
сомневаюсь,
стоит ли
идти дальше,
он начал громко
лаять —
прежде чем я
решил
вернуться и
все еще
продолжал
удаляться
от лодки. Такая
бурная
реакция
«шотландца»
на шум мотора,
бесспорно,
облегчила
формирование
ассоциаций.
Собака
неотрывно
следила за
моими
движениями,
ожидая, что я
скоро
поверну обратно,
и как бы
размышляла:
«Когда же он
снова
создаст
неприятное
ощущение?».
Этот
пример
показывает,
насколько
развита у
собак
наблюдательность.
Именно эта
их способность
позволяет
многим
владельцам
собак, не знакомым
с наукой о
поведении
животных,
порой подозревать
собаку в
умении
«читать»
человеческие
мысли. На
самом же
деле
животное умеет
понять
смысл
мельчайших
деталей человеческой
мимики, как и
его скрытые
намерения, уже
на такой
стадии,
когда
хозяин сам
еще не решил,
что он
намерен
делать.
Некоторые
выражения
человеческого
лица собака
воспринимает
примерно
так же, как подобные
«мины»
своих
сородичей.
Например, оскал
зубов или
гримаса
вызывает у
нее чаще
всего
соответствующую
реакцию:
гримаса ей
не нравится,
она
насторожена
или даже
напугана. Но
если приучить
собаку к
тому, что с
ней всего
лишь играют,
она
перестанет
реагировать
на подобное
поведение
хорошо
знакомых ей
людей,
однако
постороннему
выразит
некоторую
злобу. Такая
реакция,
безусловно,
связана с
тем, что сами
собаки
скалят друг
на друга
зубы, находясь
в состоянии
агрессивности.
По
выражению морды и
движениям
головы
подруги
собака
способна
довольно
точно
определять,
где находится
предмет или
какой-то
другой раздражитель,
вызывающий
реакцию.
Положение ушей и
ориентация
морды
оказываются
гораздо более
важными
указателями
направления,
нежели
взгляд. Вот
почему
человеку
почти невозможно
одним
только
взглядом
показать собаке,
где
расположен
интересующий
ее предмет. Если
одна из двух
собак
займет
наблюдательную
позицию,
другая
тотчас
повернет морду в
том же
направлении
для
выяснения
причины
интереса. Но,
общаясь с
человеком,
собаки не
могут
понимать
движения,
содержащие
указания,
без
предварительного,
хотя порой и очень
краткого
обучения.
Например, по
указующему
жесту
животное
очень скоро
начинает понимать,
куда
человек
собирается
бросить мяч.
Мои
таксы
начинали
лаять, если
одна из них отреагировала
на что-то ее
взволновавшее.
Не
обнаружив
ничего
интересного
в том направлении,
куда лаяла
первая
собака,
вторая начинала
лаять во все
стороны.
Наконец она
обнаруживала
какой-то
посторонний
предмет и
продолжала
«облаивать»,
уже его, хотя
в иной
обстановке
этот объект
вряд ли
оказался бы
раздражителем,
способным
вызвать лай. Довольно
часто
собаки совершенно
намеренно
«надувают»
друг друга,
облаивая
какой-нибудь
безобидный
и ничего для
них не
значащий
предмет или
место.
Настроение
облаивающей
подруги
быстро
передается
другой: агрессивный
или
боязливый
лай тут же
вызывает ее
поддержку.
Таким образом
собака,
животное по
поведению
отчасти стайное,
отчасти
семейное,
информирует
соплеменницу
о
замеченной
опасности.
Это — автоматический
и жизненно
важный для
вида способ
поведения. В
ситуациях,
когда одна
или несколько
собак
вполне
способны
контролировать
происходящие
события, лай
быстро
стихает,
если слух,
зрение или обоняние
не
сигнализируют
о чем-нибудь
подозрительном.
Когда же контроль
за
происходящим
затруднен (в
темноте или
в незнакомой
обстановке),
собака лает
гораздо дольше,
хотя повод
может
оказаться
значительно
менее серьезным,
чем в хорошо
знакомой и
контролируемой
обстановке.
Лай собаки,
занимающей
более
высокое
иерархическое
положение, вызывает
беспокойство
всех
остальных
членов стаи
или группы.
Предупредительное
же
воздействие
лая особи,
находящейся
в
подчиненном
положении,
гораздо
слабее.
Нашу
собственную
способность
истолковывать
настроения
своих
питомцев мы
можем без
труда
развить
настолько,
что в этом
смысле
будем порой
даже
превосходить
собаку. Случается,
что одна
собака не
реагирует
заметно на
легкие
изменения в
настроении
другой.
Сошлюсь на
пример своих
такс.
Способность
кобелька
разбираться
в нюансах
настроения
отца, скажем
угадывать
переход из
игрового
настроения
в начальную
стадию
агрессивной
защиты, оказалась
не выше
способностей
любого
члена моей
семьи.
Многих
ситуаций,
отрицательно
влияющих на
отношение
людей к
собакам,
можно было
бы избежать,
если бы люди
научились
понимать, что
в том или
ином случае
выражает морда
собаки.
Кроме того,
без
понимания
настроений
собаки
невозможно
успешно ее
обучать.
Определенное
воспитание
необходимо,
даже когда
дело
касается
небольшой
комнатной
собаки с покладистым
характером.
Многие
матери разрешают
маленьким
детям
гладить и
ласкать
чужих собак,
невзирая на то что
животное
разволновалось
или уже
проявляет
признаки
озлобления.
Злобу или
волнение
могла
вызвать
какая-то
другая
собака —
ребенок тут
ни при
чем. Но
«козлом
отпущения»
оказывается
порой именно
он. Вот
почему
никогда не
следует похлопывать
или гладить
совершенно
незнакомую
собаку. Это
правило
распространяется
и на взрослых,
но в первую
очередь
относится к
детям,
которые
понятия не
имеют, что
собаки бывают
злыми.
Конечно,
большинство
собак настроено
к детям
вполне
миролюбиво,
но есть и исключения,
а это —
достаточно
веское
основание
для
осторожности.
Тот, кто
не хочет
рисковать,
гладя
незнакомую
собаку,
должен
разбираться
в мимике, позах
и движениях,
отражающих
ее
настроение.
Если собака,
пользуясь
этими
средствами
выражения,
проявляет
недружелюбное
отношение к
незнакомому
человеку, то,
гладя ее, он
берет всю
ответственность
на себя.
Гладить
такую
собаку —
значит навлекать
на себя
опасность.
Никому ведь
в голову не
придет
запихивать
руку в
машину, кромсающую
инородные
предметы. А
возбужденная
или
рассерженная
собака
напоминает
именно
такую
машину! По
закону
владелец
собаки
несет
ответственность
за ее
опасные действия
по
отношению к
людям и
домашним
животным. Но
разумно ли,
поправ
законы
природы, взывать
потом к
статьям
юридических
актов? Почти
любая
собака, в том
числе
добродушная
легавая и
крошечная
декоративная,
будучи спровоцированной,
может
представлять
опасность
для
маленьких
детей.
Несведущий
и ненаблюдательный
человек,
погладив,
даже с
хорошими
намерениями,
собаку,
становится
таким
провоцирующим
фактором.
Так что не стоит
быть
«запанибрата»
с
незнакомой
собакой, не получив
на то
согласия
хозяина.
Лишь домашние
знают, в
каких
случаях их
любимица
дружелюбна
к другим
людям.
Следует
помнить, что
собака
способна
испытывать
одновременно
два,
казалось бы,
совершенно
различных
настроения.
Так, обе мои
таксы, сидя у
меня на
руках, бывают
агрессивными
к чужой
собаке или
незнакомому
человеку и в
то же время
испытывают
самые
дружеские
чувства ко
мне. Стоит только
посмотреть,
как
меняются их
мина и голоса,
когда они
смотрят на
меня или
когда перед
ними объект,
вызывающий
агрессивность.
А если
агрессивность
особенно
сильна,
собака
неожиданно,
как бы по
ошибке, мимоходом,
может на миг
обрушиться
и на меня. Разъяренная,
находящаяся
под
воздействием
адреналина
собака
становится
не в состоянии
различать
приятные и
неприятные
объекты.
ПРОДОЛЖЕНИЕ--
|
